Да. Я знала, что есть НИОСТ и еще студенткой захотела тут работать. Должна была пойти в лабораторию гетерогенного катализа, но не взяли с формулировкой «девушка»: у них уже работало много девчонок. Взяли в нефтехимический синтез. Первый рабочий день был стрессом, мне дали задачу растворить в вазелиновом масле сверхвысокомолекулярный полиэтилен (СВМПЭ). Отлично помню, как подбирала колбы, чтобы СВМПЭ не подгорал ко дну, выработала режим нагрева и все-таки получилось. Думала тогда: «Я долго не продержусь!». Поэтому, когда после двух дней работы мне позвонили и сказали: «Поднимайся с вещами», решила, что меня увольняют. А оказалось, что отправляют помогать на таможню: НИОСТ закупал тогда огромное количество зарубежного оборудования, большей частью уникальное, а мы еще и особая экономическая зона. Вот так в течение трех следующих лет я занималась растаможиванием. А когда эта работа была окончена, мне предложили заняться патентной деятельностью. На тот момент я лишь поверхностно понимала значение слова «патент» и для чего он нужен. Попросила дать время подумать, начала разбираться в вопросе и согласилась. И понеслось: знакомилась с новой работой, проходила обучение, курсы, начали выявлять первые решения для патентования. И со временем поймала себя на мысли, что это интересно и эта работа мне очень подходит.

Тогда об этом не думала – и хорошо! Когда я входила в эту сферу, у меня был в голове стереотип патентоведа, работа которого ограничивается только изучением технической литературы и подачи заявок на патенты. В этом образе опасности не было. А потом мы начали развиваться, осознавать возможности и значимость интеллектуальной собственности для современных компаний, тогда я и поняла свою ответственность. Но уже все, назвался груздем – полезай в кузовок.

Нет, сначала несколько лет работала одна, моей основной задачей было выявлять патентоспособные решения и готовить документы для подачи заявок на патенты. Но со временем мы начали расширять наши возможности, плотно занялись патентной аналитикой, и это приносило все больше пользы для НИОКРа. И, когда эта польза стала ощутимой, запросов становилось все больше и больше, тогда стали набирать людей. Мы пошли по пути выращивания своих IP-специалистов, набирали студентов из химических ВУЗов, молодых и с горящими глазами. Так сложилось, что все в команде девушки, и теперь они получают юридическое образование, как и я в свое время. Конечно же важно знание английского языка, потому что почти вся литература по патентам – это технический английский. Вот такой микс химии, знаний языка и юридической подготовки – ключевое образование, которое должно быть у IP-специалиста (Intellectual property).

Да, это было сложно, потому что должность руководителя не подразумевает, что пришел в 9 утра, а ушел в 6 вечера. Потому выбрала форму заочного обучения, во время отпусков сдавала сессии. Было тяжело, но где-то к концу второго курса я начала получать кайф от юридической литературы и процесса.

Самое лучшее – это процесс погружения в проект, когда, выявив патентные риски, вместе с проектной командой ищем варианты ухода от них. И все начинает вертеться, устраиваем мозговые штурмы, на которых собирается кроссфункциональная команда – это и «аналитики», и «органики», и «полимерщики», менеджеры, IP - все.  Находим ниточку к верному направлению и начинаем ее раскручивать, а потом – эврика! И это бешеный азарт! На бумагу ложится готовое, «чистое» решение. Этот процесс – самое классное. А когда на наше решение выдан патент – это особо любимый момент. Тут же отправляем письмо разработчикам, и я сразу стараюсь увидеться с ними лично: их улыбка в этот момент – бесценна.

Самое сложное было – завоевание признания важной роли отдела IP. Сначала меня не воспринимали всерьез: девочка, молодая, бегает и что-то с патентами делает. Когда мы с авторами решений садились описывать их изобретения, мне было сложно найти в себе силы «вырулить разговор в нужное русло». В нашей работе очень важно задать верные вопросы, чтобы из исходной информации подготовить сильную патентную заявку, которая имеет больше шансов стать патентом. Сейчас уже сложилась своя практика, как выстроить разговор, как зарядить человека на то, чтобы, уйдя из кабинета, он вернулся на следующий день и сказал: «Я еще додумал!». Очень много внутренних барьеров пришлось преодолевать, завоевывать авторитет.

Когда пришла, я мало что умела. НИОСТ тогда только строился, и мы делали абсолютно все, брались за любое порученное дело. Буквально, идешь на работу, и не знаешь, чем сегодня будешь заниматься, сами во всем разбирались, нарабатывали опыт и методики. Но после такого понимаешь, что нереализуемых задач нет. Сегодня НИОСТ – это такая команда, в которой я точно понимаю свою роль.

Не знаю. Обстоятельства, время, место, команда, личные стремления и способности. Среда очень нужна и важна. В НИОСТе создана почва для развития и роста. При наличии знаний и желания можно вырасти в крутого специалиста.

Помогает семья, дает силы. У меня сын, Миша, ему 3 года, муж, мама – они всегда «на подхвате», где-то выслушать, поговорить по душам. Их поддержка неоценима.

Я очень люблю музыку – это неимоверный источник энергии и поглотитель негатива. Если передо мной стоит какая-то сложная задача, самое лучше для меня – это надеть наушники и пройтись по городу. К концу прогулки появляется верное решение.